Шесть сцен из жизни мяса — ни о том и ни о другом, хотя они разыгрывают перед нами зрелище сочной живописи. Это не натюрморты со снедью, не оммаж Рембрандту по случаю восхищения его холстом с тушей, а также не дань почтения Шардену, увековечившему электрического ската и кролика.
Жанр этих работ опосредован поп-артом. Игорь Пестов делает картины, которые не уступают в зрелищности плакатам, постерам и баннерам. Эта живопись выдерживает конкуренцию с медиа-индустрией, причем речь идет не только о соперничестве старинного ремесла художника и современных визуальных технологий. Живописец всегда останется при своем, поскольку машинерия не заменит искусное авторское письмо.
Экспрессивный натурализм художника, взявшего на вооружение медиа-оптику, облечен в формулы экзистенциальных этических аллегорий. Жизнь мяса — иносказание. Весь этот застывший в галактическом мраке ассортимент мясной лавки, по замыслу художника, повествует о войне всех против всех, битве полов, вечной садо-мазо любви-ненависти и прочих злосчастиях человеческой души.
В театре плоти инсценируются знаменитые драмы, пережитые героями Ницше, Достоевского, Стриндберга, Некрасова или Захер-Мазоха. Этот перечень — цепь ассоциаций, но не список источников, которыми вдохновлялся художник. Над фаршем есть только небо немой вселенной из «Космической одиссеи»; моральный закон — внутри нас. Живопись Игоря Пестова — и экзистенциальное суждение, и самоочищение, и самопреодоление. Ему нравится сравнивать свои картины с минорным аккордом, напряженным, торжественным и мужественным.
Вход бесплатный.