Театральный сезон в ТЮЗе официально открывается 1 сентября, но труппа с 10 по 14 августа уже успела совершить гастроли в Пекин. Спектакль «Волшебник Изумрудного города» стал участником «Китайского фестиваля детских театров», который проходил в Китайском Национальном театре в течение 45 дней. В конце фестиваля состоялся театральный форум по международному сотрудничеству. Неофициальное открытие сезона и путешествие в восточную страну наполнило артистов энергией и яркими впечатлениями, которыми они с радостью поделились.
- Это первые гастроли ТЮЗа в Пекин?
Алексей Титков: Да, до этого несколько раз мы были в Шанхае со спектаклями «Белоснежка и семь гномов» и «Волшебник Изумрудного города». Театр в Китае не очень развит, они пытаются, как и во всех других сферах производства, нахвататься чего-то и сделать что-то свое, поэтому наши гастроли, помимо всего прочего, несут и некую образовательную миссию.
- Каковы самые сильные впечатления от поездки в Пекин?
Анна Мигицко: Это были мои первые гастроли, и я запомню их на всю жизнь! Очень здорово, что мы поехали именно в Пекин и именно такой компанией. Мы попали в совершенно другой, параллельный мир, который поражает. Я в первый раз оказалась на столь далеком состоянии, в основном путешествовала по Европе. Такое ощущение, что мы очутились в другой вселенной! Пагоды, храмы, природа... Все иное. Там очень много людей – я такого не видела нигде! Белых людей нет вообще, только китайцы.
У пекинцев нарушено понятие дистанции: они очень близко подходили к нам, все время фотографировали - кто-то исподтишка, кто-то в открытую. Русские не очень любят контакты с чужими людьми, а у них это считается абсолютно нормальным. Может быть, сначала это было для нас как-то дико, но потом я привыкла. Конечно, были сложности с взаимопониманием – они нас совершенно не понимали, на английском никто не разговаривает, даже молодёжь. Поэтому иногда нам приходилось спрашивать что-то на грубом жестовом языке. Китайцы открыты для общения, но у них оно ближе к первобытному. У нас есть маски, мы и играем, и блефуем, а у них все начистоту.
Артемий Веселов: Там живут совершенно другие люди, мы как с разных планет. Причем, в Шанхае эта разница была в меньшей степени заметна, потому что там привыкли воспринимать европейцев. В Пекин многие приезжают из деревень, они смотрят достопримечательности, и в театр их, скорее всего, привозят централизованно, знакомят с искусством. Нас разглядывали на улице, потому что мы для них – диковинка. Мы для них – тайна, а они тайна для нас.
Нам было интересно наблюдать за людьми: мы начали понимать, как они разговаривают, как едят, как двигаются, какая у них культура общения. Это абсолютная Азия, хотя мы с ними чем-то похожи: отношением к старости, например. Когда в вагон метро входит пожилой человек, все сразу подскакивают и усаживают его. В Европе это непринято: старик на тебя обидится, прежде всего, потому, что ты посчитал его слабым.
Китайские водители все время бибикают друг другу. Автобус на пустой дороге сигналит перед поворотами, не включает поворотники. Когда машины приближаются друг к другу - водители тоже бибикают, как будто предупреждают: «я рядом». Они все время существуют в диалоге.
Долго в Пекине находиться тяжело – китайцев очень много, и они ведут себя достаточно шумно. Когда у них была программа один ребенок в семье, детям разрешалось все. Их никак не воспитывали – они не знали, что такое говорить потише. И когда эти дети выросли, они точно так же стали воспитывать своих детей. Они очень громкие. Может быть, это особенность языка, где очень много гласных, - им самим трудно понять друг друга...
Анна Слынько: Это богатый мир, совершенно другой, начиная от жестов и заканчивая языком. Даже контакт между люди какой-то иной. У азиатов, опять же не у всех, немножко нивелировано свое эго. Они не пытаются выделять себя: был случай, когда мы опаздывали, и девушки на ресепшен очень долго пытались нам помочь. У нас возникло ощущение, будто мы не с одной девушкой разговаривали, а с массой китайцев.
Алексей Титков: Китай – это совершенно другая планета: как они себя ведут, разговаривают, что они едят – к этому всему нужно привыкнуть. Поначалу ты не всегда понимаешь, что имеется в виду. Их очень много, для них один человек не так важен, насколько важна общность людей. Почему у них коммунизм так расцвел? Ты идешь в толпе, они пройдут по тебе и не заметят, что ты упал. Для них важнее некие общие вещи – и так во всем. Их кухня сродни их мироощущению – они не смотрят на частности, их интересует общее, индивидуальность не очень важна. Слово «мы» для них ярче, они чувствуют себя в этом комфортно. Я думаю, если один китаец будет ходить в одиноком пространстве, ему станет нехорошо. Русские более обособленные люди, конечно, не такие, как европейцы, но тем не менее.
У меня такое ощущение, что у них все другое. Конечно, люди околотеатральные разговаривают примерно на одном языке – нас пригласил на ужин директор театра, и общение было очень интересным. В городе же на нас постоянно смотрели, потому что мы - другие. Мы ходили в зоопарк – и там животных фотографировали гораздо меньше, чем нас.
- Как пекинские зрители воспринимали спектакль?
Артемий Веселов: Они пытались понять, что мы играем, потому что для них европейский театр – это неизвестность. Дети периодически разговаривали на спектакле, потому что не всегда понимали, что происходит на сцене, и родители читали им подстрочник. Но когда они хлопали, у них были искренние, улыбающиеся лица, поэтому мне кажется, им было интересно.
Мы часто бываем в европейских городах и способны понимать, как на нас реагирует публика, мы уже знаем, какая будет реакция в зале, потому что мы выросли на одних ценностных вещах – на Астрид Линдгрен, Жюле Верне, Дюма. На чем выросли китайцы – это для нас потемки. Их детский опыт нам неизвестен: на чем их обучают? На Конфуции? Благодаря гастролям и дальнейшему культурному сотрудничеству это можно будет узнать.
Анна Мигицко: В Пекине очень специфический зритель, и реакции совершенно другие. Они очень внимательно смотрели спектакль. Когда звучала музыка, дети начинали танцевать - это, наверное, объединяет наших юных зрителей с китайскими. Они аплодируют, но очень сдержанно. Это достаточно странно, потому что в жизни они совершенно другие. Они не такие сдержанные, как европейцы: они всех трогают, у них отсутствует личное пространство. Я думала, что в театре они будут вести себя громче – но они очень интеллигентно слушали, не шумели. Может быть, это происходило из-за того, что спектакль игрался на незнакомом для них языке, а они читали субтитры. Но вообще их можно было подключить к творческому процессу, они откликались на то, что происходило на сцене
- Что удалось увидеть из достопримечательностей?
Анна Слынько: Мне очень понравился Запретный город, благодаря ему мне удалось погрузиться в китайский мир. В день пускают только 80 000 посетителей, поэтому попасть туда не так-то просто. Практика путешествования подсказывает, что необходимо получать удовольствие от того, где ты находишься, не пытаться объять необъятное и бежать осматривать все достопримечательности. Культурные объекты – это здорово, но важнее получить какой-то эмоциональный опыт, все остальное можно увидеть в интернете. У меня очень яркие впечатление от Запретного города – это потрясающая резиденция династий Мин и Цин, куда простым смертным вообще было нельзя заходить. Из современной архитектуры мы видели пятиэтажное здание оперы, напоминающее разрезанный пополам футбольный мяч: часть сделана из стекла, а часть - из дерева.
Алексей Титков: Самое сильное эмоциональное впечатление возникло от Великой Китайской стены. Ее масштабы и история, понимание того, что это творение рук человеческих, осознание, сколько людей погибло при строительстве, вызывают грандиозные ощущения.
Анна Мигицко: В последний вечер я отделилась от ребят и пошла гулять одна. Я сидела в парке около Запретного города, у водоема. Вокруг плакучие ивы, виднеется Запретный город, рядом на дудочке играет какой-то начинающий музыкант... Я присела на скамейку и на 40 минут отключилась от жизни, познала, что такое восточное созерцание мира…И, конечно, мне очень понравилась Великая Китайская стена.
- Любите ли вы гастроли?
Анна Слынько: Мне это доставляет огромное удовольствие: я всегда за смену картинок, событий. С детства мне нравилось ходить разными дорогами в школу, чтобы бы как-то разнообразить путь. Так же и в театре: играть репертуар – это прекрасно, но, когда ты выезжаешь – это настоящий праздник. Происходит узнавание коллег, это уникальный опыт. Пекин – это столица, патриархальный город, с ярким местным колоритом. Он очень отличается от Шанхая, где все постоянно меняется, строятся новые кварталы, а старые сносятся. В городе очень суетно и много людей. С нами случилась забавная история: мы шли по улице и искали гипермаркет. На перекрёстке встретили молодых людей, и девушка нам объяснила, куда идти. Парень услышал, что мы разговариваем на русском языке, и спросил нас: «вы говорите по-русски? А я был в Питере, учился в Университете кино и телевидения». Я отвечаю: «ваш соотечественник Му Цзя снимал меня в вашем кино». А он говорит: «я знаю Му Цзя». Это был шанс на миллиард, потрясающая встреча: словно мы попали в какую-то воронку в определенный момент времени. Мы созвонились с Му Цзя, он приехал к нам в театр, это была абсолютно неожиданная встреча. Я знала, что он живет в Пекине, но как было его найти? Все западные социальные сети в Пекине запрещены, а телефоны давно потеряны… Цзя сказал, что они тоже устают от такого количества людей. Может быть, поэтому город рано вымирает: вечером уже никого нет на улицах, все расходятся по домам.
Алексей Титков: Я очень люблю гастроли, они заряжают энергией. Когда мы играем спектакли на родной сцене, особенно долгое время, восприятие стирается. Мы привыкаем к реакциям, и в какой-то момент перестаем развиваться вместе со зрителями, потому что предугадываем их реакции. Когда ты приезжаешь в любой другой город, необязательно европейский, там возникает совершенно другая зрительская реакция. Ты начинаешь ее анализировать, и тебе по-актерски это очень помогает. Без гастролей спектакль не будет жить долго – обязательно нужна подпитка, чтобы возникло новое дыхание. К тому же, гастроли – это всегда проверка, живой ли спектакль или нет. В октябре мы едем в Липецк с «Бешеными деньгами», чему, я очень рад, потому что это мой родной город. Там живет моя мама, на спектакль наверняка придет много учителей, одноклассников, и это очень приятно.
Елизавета Ронгинская
- Это первые гастроли ТЮЗа в Пекин?
Алексей Титков: Да, до этого несколько раз мы были в Шанхае со спектаклями «Белоснежка и семь гномов» и «Волшебник Изумрудного города». Театр в Китае не очень развит, они пытаются, как и во всех других сферах производства, нахвататься чего-то и сделать что-то свое, поэтому наши гастроли, помимо всего прочего, несут и некую образовательную миссию.
- Каковы самые сильные впечатления от поездки в Пекин?
Анна Мигицко: Это были мои первые гастроли, и я запомню их на всю жизнь! Очень здорово, что мы поехали именно в Пекин и именно такой компанией. Мы попали в совершенно другой, параллельный мир, который поражает. Я в первый раз оказалась на столь далеком состоянии, в основном путешествовала по Европе. Такое ощущение, что мы очутились в другой вселенной! Пагоды, храмы, природа... Все иное. Там очень много людей – я такого не видела нигде! Белых людей нет вообще, только китайцы.
У пекинцев нарушено понятие дистанции: они очень близко подходили к нам, все время фотографировали - кто-то исподтишка, кто-то в открытую. Русские не очень любят контакты с чужими людьми, а у них это считается абсолютно нормальным. Может быть, сначала это было для нас как-то дико, но потом я привыкла. Конечно, были сложности с взаимопониманием – они нас совершенно не понимали, на английском никто не разговаривает, даже молодёжь. Поэтому иногда нам приходилось спрашивать что-то на грубом жестовом языке. Китайцы открыты для общения, но у них оно ближе к первобытному. У нас есть маски, мы и играем, и блефуем, а у них все начистоту.
Артемий Веселов: Там живут совершенно другие люди, мы как с разных планет. Причем, в Шанхае эта разница была в меньшей степени заметна, потому что там привыкли воспринимать европейцев. В Пекин многие приезжают из деревень, они смотрят достопримечательности, и в театр их, скорее всего, привозят централизованно, знакомят с искусством. Нас разглядывали на улице, потому что мы для них – диковинка. Мы для них – тайна, а они тайна для нас.
Нам было интересно наблюдать за людьми: мы начали понимать, как они разговаривают, как едят, как двигаются, какая у них культура общения. Это абсолютная Азия, хотя мы с ними чем-то похожи: отношением к старости, например. Когда в вагон метро входит пожилой человек, все сразу подскакивают и усаживают его. В Европе это непринято: старик на тебя обидится, прежде всего, потому, что ты посчитал его слабым.
Китайские водители все время бибикают друг другу. Автобус на пустой дороге сигналит перед поворотами, не включает поворотники. Когда машины приближаются друг к другу - водители тоже бибикают, как будто предупреждают: «я рядом». Они все время существуют в диалоге.
Долго в Пекине находиться тяжело – китайцев очень много, и они ведут себя достаточно шумно. Когда у них была программа один ребенок в семье, детям разрешалось все. Их никак не воспитывали – они не знали, что такое говорить потише. И когда эти дети выросли, они точно так же стали воспитывать своих детей. Они очень громкие. Может быть, это особенность языка, где очень много гласных, - им самим трудно понять друг друга...
Анна Слынько: Это богатый мир, совершенно другой, начиная от жестов и заканчивая языком. Даже контакт между люди какой-то иной. У азиатов, опять же не у всех, немножко нивелировано свое эго. Они не пытаются выделять себя: был случай, когда мы опаздывали, и девушки на ресепшен очень долго пытались нам помочь. У нас возникло ощущение, будто мы не с одной девушкой разговаривали, а с массой китайцев.
Алексей Титков: Китай – это совершенно другая планета: как они себя ведут, разговаривают, что они едят – к этому всему нужно привыкнуть. Поначалу ты не всегда понимаешь, что имеется в виду. Их очень много, для них один человек не так важен, насколько важна общность людей. Почему у них коммунизм так расцвел? Ты идешь в толпе, они пройдут по тебе и не заметят, что ты упал. Для них важнее некие общие вещи – и так во всем. Их кухня сродни их мироощущению – они не смотрят на частности, их интересует общее, индивидуальность не очень важна. Слово «мы» для них ярче, они чувствуют себя в этом комфортно. Я думаю, если один китаец будет ходить в одиноком пространстве, ему станет нехорошо. Русские более обособленные люди, конечно, не такие, как европейцы, но тем не менее.
У меня такое ощущение, что у них все другое. Конечно, люди околотеатральные разговаривают примерно на одном языке – нас пригласил на ужин директор театра, и общение было очень интересным. В городе же на нас постоянно смотрели, потому что мы - другие. Мы ходили в зоопарк – и там животных фотографировали гораздо меньше, чем нас.
- Как пекинские зрители воспринимали спектакль?
Артемий Веселов: Они пытались понять, что мы играем, потому что для них европейский театр – это неизвестность. Дети периодически разговаривали на спектакле, потому что не всегда понимали, что происходит на сцене, и родители читали им подстрочник. Но когда они хлопали, у них были искренние, улыбающиеся лица, поэтому мне кажется, им было интересно.
Мы часто бываем в европейских городах и способны понимать, как на нас реагирует публика, мы уже знаем, какая будет реакция в зале, потому что мы выросли на одних ценностных вещах – на Астрид Линдгрен, Жюле Верне, Дюма. На чем выросли китайцы – это для нас потемки. Их детский опыт нам неизвестен: на чем их обучают? На Конфуции? Благодаря гастролям и дальнейшему культурному сотрудничеству это можно будет узнать.
Анна Мигицко: В Пекине очень специфический зритель, и реакции совершенно другие. Они очень внимательно смотрели спектакль. Когда звучала музыка, дети начинали танцевать - это, наверное, объединяет наших юных зрителей с китайскими. Они аплодируют, но очень сдержанно. Это достаточно странно, потому что в жизни они совершенно другие. Они не такие сдержанные, как европейцы: они всех трогают, у них отсутствует личное пространство. Я думала, что в театре они будут вести себя громче – но они очень интеллигентно слушали, не шумели. Может быть, это происходило из-за того, что спектакль игрался на незнакомом для них языке, а они читали субтитры. Но вообще их можно было подключить к творческому процессу, они откликались на то, что происходило на сцене
- Что удалось увидеть из достопримечательностей?
Анна Слынько: Мне очень понравился Запретный город, благодаря ему мне удалось погрузиться в китайский мир. В день пускают только 80 000 посетителей, поэтому попасть туда не так-то просто. Практика путешествования подсказывает, что необходимо получать удовольствие от того, где ты находишься, не пытаться объять необъятное и бежать осматривать все достопримечательности. Культурные объекты – это здорово, но важнее получить какой-то эмоциональный опыт, все остальное можно увидеть в интернете. У меня очень яркие впечатление от Запретного города – это потрясающая резиденция династий Мин и Цин, куда простым смертным вообще было нельзя заходить. Из современной архитектуры мы видели пятиэтажное здание оперы, напоминающее разрезанный пополам футбольный мяч: часть сделана из стекла, а часть - из дерева.
Алексей Титков: Самое сильное эмоциональное впечатление возникло от Великой Китайской стены. Ее масштабы и история, понимание того, что это творение рук человеческих, осознание, сколько людей погибло при строительстве, вызывают грандиозные ощущения.
Анна Мигицко: В последний вечер я отделилась от ребят и пошла гулять одна. Я сидела в парке около Запретного города, у водоема. Вокруг плакучие ивы, виднеется Запретный город, рядом на дудочке играет какой-то начинающий музыкант... Я присела на скамейку и на 40 минут отключилась от жизни, познала, что такое восточное созерцание мира…И, конечно, мне очень понравилась Великая Китайская стена.
- Любите ли вы гастроли?
Анна Слынько: Мне это доставляет огромное удовольствие: я всегда за смену картинок, событий. С детства мне нравилось ходить разными дорогами в школу, чтобы бы как-то разнообразить путь. Так же и в театре: играть репертуар – это прекрасно, но, когда ты выезжаешь – это настоящий праздник. Происходит узнавание коллег, это уникальный опыт. Пекин – это столица, патриархальный город, с ярким местным колоритом. Он очень отличается от Шанхая, где все постоянно меняется, строятся новые кварталы, а старые сносятся. В городе очень суетно и много людей. С нами случилась забавная история: мы шли по улице и искали гипермаркет. На перекрёстке встретили молодых людей, и девушка нам объяснила, куда идти. Парень услышал, что мы разговариваем на русском языке, и спросил нас: «вы говорите по-русски? А я был в Питере, учился в Университете кино и телевидения». Я отвечаю: «ваш соотечественник Му Цзя снимал меня в вашем кино». А он говорит: «я знаю Му Цзя». Это был шанс на миллиард, потрясающая встреча: словно мы попали в какую-то воронку в определенный момент времени. Мы созвонились с Му Цзя, он приехал к нам в театр, это была абсолютно неожиданная встреча. Я знала, что он живет в Пекине, но как было его найти? Все западные социальные сети в Пекине запрещены, а телефоны давно потеряны… Цзя сказал, что они тоже устают от такого количества людей. Может быть, поэтому город рано вымирает: вечером уже никого нет на улицах, все расходятся по домам.
Алексей Титков: Я очень люблю гастроли, они заряжают энергией. Когда мы играем спектакли на родной сцене, особенно долгое время, восприятие стирается. Мы привыкаем к реакциям, и в какой-то момент перестаем развиваться вместе со зрителями, потому что предугадываем их реакции. Когда ты приезжаешь в любой другой город, необязательно европейский, там возникает совершенно другая зрительская реакция. Ты начинаешь ее анализировать, и тебе по-актерски это очень помогает. Без гастролей спектакль не будет жить долго – обязательно нужна подпитка, чтобы возникло новое дыхание. К тому же, гастроли – это всегда проверка, живой ли спектакль или нет. В октябре мы едем в Липецк с «Бешеными деньгами», чему, я очень рад, потому что это мой родной город. Там живет моя мама, на спектакль наверняка придет много учителей, одноклассников, и это очень приятно.
Елизавета Ронгинская
